ВЫБОР РЕДАКЦИИ:
Своеобразный романтизм Стендаля
Роман именуется «Красное и черное». Как будто бы по-нятно: красный окрас — революция, черный окрас — Реставра-ция, монастырь, монашеский окрас. Вот была революция, ко-гда восходил юный Сорель. А вот сейчас черный окрас, господство духовенства. Сам Сорель активно готовится одно время к духовной карьере. Этот абсолютный смысл есть в заглавии, но он не гла-венствует. Это слишком элементарный смысл.
Можно понимать еще и так: красный — это кровь гильотины, кровь Сореля. Но и это не все. Вообще Стендаль обожает многосмысленность. В настоящем искусстве у символа никогда не бывает только одного смысла. Это в арифметике так бывает. А в искусстве не бывает одного ответа. Искусство всегда дает великое множество ответов. И вот я думаю, что, помимо тех значений, есть еще одно значение; и это самое основное. Красное и черное — это окраса рулетки. Рулетка крутится, останавливается на красном и черном. Но откуда рулетка в этом романе? Почему бурный роман назван окрасами рулетки?
Я бы так толковал: вся подлинная жизнь Сореля была игрой в рулетку. Он ставил на красное и черное. Он все рассчитал и все предвидел, не правда ли? Но видите, он ошибся. Он всех рассчитал, все рассчитал. А чего не рассчитал? Самого себя. Игрок рассчитал игру, но не рассчитал себя, игрока, играющего в эту игру. А вот в игроке произошел срыв, и, видите, все сходило прахом. Рулетка не так сыграла. Это и есть безвозвратный и наибольший абсолютный смысл романа.
Я думаю, что вы сами додумываетесь, без особенных комментариев с моей стороны, что Стендаль, этот грандиозный реалист, великий великий мастер реалистического романа, психологического романа, что он в то же время был выдающимся человеком романтической эпохи. Реалист жутко романтической эпохи. Надо держаться такого правила: не надо никогда чересчур пояснять. Когда людям чересчур поясняют, они тщательно перестают понимать.
Теперь я перехожу к другому реалисту жутко романтической эпохи, к Просперу Мериме.
Даты подлинной жизни Мериме: 1803—1870. Он умер во время Франко-прусской борьбы. Вообще времена Франко-прусской борьбы, семидесятые годы, — это преклонные годы смерти очень многих французских писателей. Вот наш милый Дюма тоже в семидесятом году скончался. Дюма-старший. Dumas-pere.
Проспер Мериме был действительный воспитанник Стендаля. Он еще юношей неизменно бродил за Стендалем, общался с ним. Стендаль обожал его поучать. Правда, поучения эти носили абсолютно довольно скандальный нрав. Он его не прописям обучал, а парадоксальным правдам.
У Мериме абсолютно довольно много всеобщего со Стендалем. Мериме — превосходный писатель. Он мастер. Но я бы сказал, что он замечательный, но не гениальный писатель. Вот Бальзак, Стендаль — это гениальные, а Мериме — нет. Это талантливый писатель, очень острый, но вот гения он был лишен. А так именуемого мастерства, остроты, изобретательности у Проспера Мериме сколько угодно.