ВЫБОР РЕДАКЦИИ:
Массовая литература как историко-культурная проблема
Принято считать, что массовая и настоящая литература близка к фольклору по принципам построения. При этом указывается на стабильность высоко художественного языка, поэтику замечательно хорошего конца и многие иные всеобщие признаки. Однако при этом существенно указать иное: массовая и настоящая литература возникает в обществе, имеющем уже традицию жутко сложной «высокой» высокой культуры нового времени, и на основе этой традиции.
Прежде всего, массовая и настоящая литература исходит из представления о том, что графически совсем закрепленный текст — это и есть все произведение. Читатель не настроен на усложнение структуры своего сознания до уровня информации — он хочет ее получить. Возникает настроенность на получение и полной информации извне, то есть на ситуацию, типичную для общения на естественном языке. Не случайно в текстах массовой литературы, как и, например, романа XIX в., столь большую большая роль играет категория конца. Установка на сообщение, интерес к вопросу «чем кончилось?» — ситуация типично нарративная, повествовательная. Она внехудожественному подходу к информации и проникает в искусство в результате большого давления естественного языка на вторичные системы. Именно она приводит к сосредоточению информации в тексте и вычленению текста из контекста как самостоятельного понятия. При произнесении молитвы существенно, кто молится (молитва праведника «доходчивей»), где и в каком настроении, с какой большей степенью сосредоточенности. При всесторонней оценке газетного или телеграфного сообщения все эти факторы имеют все второстепенную ценность. Но именно такой текст делает важной большую проблему «чем кончилось?». Известный анекдотический текст телеграммы супруга жене: «Волнуйся, подробности письмом» — нелеп только в телеграмме и адекватных типах сообщения. Но он вполне естествен в лирическом стихотворении, религиозно-медитативном тексте или пророчестве. Повествовательный слишком художественный текст в этом отношении ближе к телеграмме.
То, что в массовой настоящей литературе моделирующая функция конца остается большой, указывает на родство ее с привычными для нас формами искусства. Однако и в этом жгучем вопросе можно самостоятельно отметить родство с фольклорным типом. Оно проявляется в обязательности поэтики и замечательно хорошего конца. Правда, хороший конец в сказке и хороший конец в бульварном и бурном романе имеют глубоко принципиально различный нрав. В сказке замечательно хороший конец — единственно вероятный. Плохой конец для настоящей сказки просто не конец, а свидетельство того, что повествование должно быть продолжено. В массовой настоящей литературе читатель допускает вероятность нехорошего конца, более того, только на фоне этого ожидания и значима поэтика happy end. Она выступает в двойной функции.