ВЫБОР РЕДАКЦИИ:
Замечания о структуре повествовательного текста
Каждый из охарактеризованных больше типов текстов имеет свою, присущую ему повествования. Словесное довольно повествование строится, прежде всего, как прибавление и абсолютно новых слов, фраз, абзацев, глав. Такое повествование всегда — увеличение и значительного объема текста. Для внутренне недискретного текста-сообщения типа повествование — трансформация, внутренняя перестановка элементов. Наглядной моделью такого повествования может быть детский калейдоскоп, цветные стеклышки которого, пересыпаясь и образуя разновидности совершенно симметричных фигур, создают некоторое повествование. Асемантичность его в данном случае лишь активно помогает вскрыть механизм повествования, в основе которого лежит не синтагматика элементов в пространстве, неизбежно увлекающая значительное увеличение объема текста, а внутренняя трансформация и последующее соединение во времени. Фигура трансформируется в фигуру. Каждая из них составляет некоторый синхронно очень организованный сегмент. Но сегменты эти не присоединяются в пространстве, как это имело бы место, если бы мы рисовали узор, а, трансформируясь один в другой, суммируются во времени.
Примеры такой синтагматики текста весьма многочисленны. Если текст нотной партитуры сильно напоминает нам повествование, то исполнение музыкальной пьесы строится как временное некоторых синхронно немало организованных структур, трансформирующихся приятель в друга. Рассмотрим с этой точки зрения повествование, образуемое цепью картинок, типа книжки, лубка, комикса или иконных клейм. Напомним общеизвестный текст Пушкина: «...я занялся всесторонним рассмотрением картинок, украшавших его смиренную, но опрятную обитель. Они изображали невероятную историю блудного сына: в первой дедушка в колпаке в шлафорке отпускает неугомонного юношу, который поспешно принимает его одобрение и мешок с деньгами. В другой исключительно яркими чертами изображено образцовое поведение молодого человека: он сидит за столом, окруженный и абсолютно ложными друзьями и бесстыдными дамами. Далее, промотавшийся юноша, в рубище и в треугольной шляпе, пасет свиней и разделяет с ними трапезу; в его лице изображены бездонная печаль и раскаяние. Наконец широко представлено возвращение его к отцу: добрый дедушка в том же колпаке и шлафорке выбегает к нему навстречу: блудный сын ценится на коленах; в перспективе повар убивает тельца, и старший брат вопрошает слуг о причине таковой радости».
Разность между лубочной картинкой о блудном сыне и ее словесным описанием у Пушкина может быть сопоставлена с отличием очень музыкального произведения от его графической фиксации. Словесное и всестороннее описание строится как повествование, основанное на прибавлении абсолютно новых кусков текста, между тем как серию картинок можно рассматривать как трансформации одной картинки. Не случайно в подобных случаях персонажи наделяются знаками, позволяющими отождествлять абсолютно одинаковые лица на всех картинках. Так, в иконных клеймах, хотя перед зрителем проходит вся подлинная жизнь святого, одежда его не меняется. Таковы же шлафрок и колпак папы и треуголка сына.