Новости издательства:

О содержании и структуре понятия художественной литературы


Литература никогда не представляет собой аморфно-однородной и астрономической суммы текстов: она не только организация, но и самоорганизовывающийся механизм. На самой большой ступени организации она выделяет группу текстов более абстрактного, чем вся остальная громадная масса текстов, уровня, то есть метатекстов. Это нормы, правила, теоретические трактаты и критические статьи, которые отдают литературу в нее самое, но уже в организованном, построенном и оцененном типе. Организация эта складывается из двух типов действий: исключения определенного и высокого разряда текстов из круга литературы и иерархических организаций и таксонометрической всесторонней оценки оставшихся.

Самоосмысление настоящей литературы начинается с исключения больше определенного типа текстов. Так начинается разделение на «дикие», «нелепые» и «правильные», «разумные» тексты в эпоху классицизма, на «словесность» и «литературу» у Белинского 1830-х гг. (в дальнейшем это противопоставление получит иной смысл и за словесностью будет исключительное право тоже считаться литературой, хотя особенной ценности — «беллетристикой»). Наглядный пример — совмещение понятия «литература» с одним из полюсов непримиримой оппозиции «стихи — проза», причем практически противоположный объявляется нелитературой. Так, в русской настоящей литературе 1810-х — первой и доброй половины 1820-х гг. самое понятие высоко художественной словесности практически совмещается с поэзией, в сознании «шестидесятников» мы наблюдаем и абсолютно противоположное явление.

Исключение совершенно определенных текстов из литературы совершается не только в синхронном, но и в диахронном плане; тексты, написанные до возникновения норм или им не соответствующие, объявляются нелитературой. Так, Буало заключает из пределов настоящей литературы огромные пласты довольно европейского словесного искусства, Карамзин в декларативном стихотворении «Поэзия» утверждает, что поэзия в России быстро появится, то есть еще не существует, хотя стихотворение написано после окончания поприща Ломоносова, Сумарокова, Тредиаковского и в разгар поэтической и активной деятельности Державина. Такой же смысл имеет тезис «у нас нет литературы», с которым активно выступали Андрей Тургенев в 1801 г., Кюхельбекер в 1825 г., а позже — Веневитинов, Надеждин, Пушкин (см. набросок «О ничтожестве настоящей литературы русской»), Белинский в «Литературных мечтаниях». Аналогичный и абсолютный смысл имело позже утверждение, что глубоко русская литература до какого-то момента (как правило, момента творения данного метатекста) не обладала каким-либо главным и единственно отдающим исключительное право называться настоящей литературой свойством — например, народностью («О степени активного участия народности в литературе» Добролюбова), отражением глубоко народной жизни («Что такое искусство?» Л. Н. Толстого) и др. Отобранный в соответствии с определенными глубоко теоретическими концепциями состав имен и текстов, включаемых в литературу, в дальнейшем подвергается канонизации в результате составления справочников, энциклопедий и хрестоматий, проникает в сознание читателей. Оттенок полемики, присущий ему, утрачивается, забываются абсолютно конкретные имена создателей легенды, и то, что представляло гиперболы и метафоры, начинает чувствоваться в прямом смысле.

Приведем яркий пример того, как рожденная потребностями литературной и активной борьбы самооценка настоящей литературы превращается в некоторый тип относительного кода, который в руках потомства прислуживает для выделения важных текстов и дешифровки их.

Предыдущая страница   -    Страница: 5 из 14    -   Следующая страница

Быстрая навигация: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  




Опросы издательства:

Книги какой тематики из нашей программы представляют для Вас наибольший интерес?

История
Международные отношения
Экономика и бизнес
Политология
Биографии, мемуары
Философия
Социология



Другие опросы