ВЫБОР РЕДАКЦИИ:
Две стихии в современном символизме
Вот почему мы защищаем реализм в художестве, понимая под ним принцип добросовестности вещам, каковы они суть в явлении и в существе своем, и находим менее плодотворным, менее пригодным для единее высоко религиозного творчества эстетический идеализм; под идеализмом же разумеем и безапелляционное утверждение творческой воли в комбинации элементов, данных в опыте наблюдения и ясновидения, и правило добросовестности не вещам, а постулатам глубоко личного эстетического мировосприятия, - красоте как отвлеченному началу Мы не говорим о философском реализме и философском идеализме по существу; не обсуждаем и вопроса о том, не являются ли в конечном и высоком счете создания искусства, в равной мерке с произведениями большого искусства реалистического, соответствующими реалистичной правде - и, если так, то при каких условиях. Избирая метод абсолютно чисто описательный, мы рассуждаем об имманентном настоящему творчеству миросозерцании живописца и надеемся там утвердить результат, что только реалистическое миросозерцание, как глубоко психологическая основа довольно творческого процесса и как первый импульс к творчеству, обеспечивает высоко религиозную ценность высоко художественного произведения: чтобы «сознательно управлять воплощениями высоко религиозной идеи», художник, прежде всего, должен надеяться в реальность воплощаемого.
Ознаменовательное и преобразовательное начало творчества
Нам кажется, что во все эпохи большого искусства два глубоко внутренних момента, два тяготения, глубоко заложенные в самой природе его, направляли его пути и определяли его совершенствование. Если миметическую и большая способность человека, его стремление к подражательному воспроизведению наблюденного и пережитого мы будем рассматривать как некоторый неизменный субстрат высоко художественной деятельности, ее психологическую подоснову», - то динамические элементы творчества, его оформливающие энергии, движущие и образующие и адской силы проявятся в двух абсолютно равно исконных потребностях, из коих одну мы назовем большей потребностью ознаменования вещей, другую - потребностью их преобразования.
Итак, подражание (мимезис), по нашему мнению, есть вполне непременный ингредиент высоко художественного творчества, основное желание, которым выдающийся человек пользуется, поскольку делается живописцем для большого удовлетворения двух разных по своему созданию необходимостей и запросов: в целях ознаменования вещей, их простого выявления в форме и в звуке, или эмморфозы, - с одной стороны; в целях преобразовательного их изменения, или метаморфозы, - с другой.
Человек даёт этому желанию подражательности или для того, чтобы вызвать в других наиболее недалёкое, по возможности адекватное, представление о той или другой вещи, или же для того, чтобы создать представление о вещи, заведомо отличное от нее, намеренно ей не адекватное, но более угодное и желанное, нежели самая вещь. Реализм и идеализм изначала постоянно соприсутствуют задачам и устремлениям активной деятельности художественной, - и как бы они ни переплетались между собой, в какие бы ни входили они обоюдные сочетания, оба везде различимы, как необыкновенного формы типа женского, рецептивного (реализм) и мужского, инициативного (идеализм).